- Библиотека ИНТЕРЕСНЫЕ ИДЕИ
- Статьи и книги
- Международные акты
-
Законодательство и нормативные документы
- Антипиратское законодательство (извлечения)
- Russian Civil Code 4 part
- ГК РФ и общее законодательство
- Интеллектуальная собственность в образовании
- Федеральный закон РФ О ПОЛИЦИИ текст
- Зарубежное законодательство
- Авторское право и смежные права
- Изобретения и патентование
- Промышленные образцы
- Товарные знаки
- Программы ЭВМ и базы данных
- Иные виды интеллектуальной собственности
- Библиотеки/Архивы
-
Законопроекты
- Проект 31 января 2012 О внесении изменений в часть четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации
- Правовое регулирование Интернет
- Изменения в Гражданский кодекс РФ принятые в 2014 году
- Законопроект 63587-5 Изменений в часть четвертую ГК РФ
- Изменения и поправки 4 части ГК РФ
- Внесение изменений в ст.152.1 и 1274 Гражданского Кодекса
- Проект ГК РФ IV- третье чтение
- Об авторском праве
- Судебная практика
-
Аналитика
- Библиотека и библиотечные услуги
- ОБРАЩЕНИЕ ИЗДАТЕЛЕЙ К ПРЕЗИДЕНТУ
- Резолюции и решения
- Авторское право и рост экономики
- Соглашение Google Books
- Правовые основы выплаты библиотеками за копирование
- Cравнение принятой IV части ГК и Закона об авторском праве (1993г)
- Обсуждение 4 части ГК РФ
- Cравнение законопроекта IV части ГК и Закона об авторском праве
- Понятие интеллектуальной собственности
- Подзаконные акты
70 Авторское право ст 1255-1302
72 Патентное право ст 1345-1407
75 Секрет производства ноу-хау
76 Товарные знаки ст 1473-1541
77 Единая технология 1542-1551
Извлечение: статьи 146, 147, 180
Кодекс об административных правонарушениях - КоАП (Извлечение)
Авторские права в мире
1.3.2. Понимание права интеллектуальной собственности как права на материальные объекты
Благодаря распространенности понимания интеллектуальной собственности как нематериального блага позиции сторонников теории интеллектуальной собственности оказываются весьма уязвимыми. Противники данного понятия обычно указывают на неправильность "отождествления идей с объектами", причиной чего служит именно признание нематериального характера интеллектуальной собственности. Попытки возражения в этом случае сводятся к требованиям пересмотра физической и гуманитарной картины мира, конструированию "третьей реальности", а все возможные определения интеллектуальной собственности оказываются подобны определению, которое Норберт Винер дал в свое время для информации: "Информация есть информация, а не материя и не энергия".
Между тем существует принципиальная возможность рассматривать интеллектуальную собственность как ОБЪЕКТИВНО ВЫРАЖЕННЫЙ РЕЗУЛЬТАТ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ, как материальный (именно - материальный) носитель такого результата. Поскольку охрана, предоставляемая правом, не может возникать раньше того момента, когда этот идеальный результат будет выражен в какой-либо "объективной" форме (то есть материальной форме), то нет смысла говорить об "интеллектуальной собственности" до момента такого выражения. Любое произведение, любой результат интеллектуальной деятельности не могут существовать без тех материальных форм, в которых они воплощаются, поэтому к объектам интеллектуальной собственности следует относить результаты интеллектуальных усилий человека, материализованные, получившие объективную форму выражения, в частности, фиксацию на каком-либо материальном носителе. Конечно, "автомобилю" в его материальном воплощении необходимо предшествует "идея автомобиля", "телеге" - "идея телеги", "колесу" - идея колеса",1 но никогда "мелькнувшую идею" нельзя отнести к объектам интеллектуальной собственности, а "произнесенную и услышанную" кем-либо речь (то есть "мысль, нашедшую объективную форму выражения") - можно. Таким образом, высказанная идея, составленная и отлаженная программа для ЭВМ, изобретенный метод лечения, методика обучения, прочитанная лекция - все это может рассматриваться как интеллектуальная собственность.2 Такая концепция интеллектуальной собственности как материального блага (объективно выраженного результата интеллектуальной деятельности) до настоящего времени глубокому исследованию не подвергалась.
1См. Орехов А.М. Интеллектуальная собственность как объект философского исследования // Вестник Московского университета. Серия 7. Философия. 1997. № 1. С. 31-54.
2См.: Ботуз С. Правовая защита объектов интеллектуальной собственности в "ИНТЕРНЕТе" // Интеллектуальная собственность. 1997. № 3/4. С. 32.
При построении теории на основании вышеуказанной концепции одной из основных проблем будет установление соотношения категорий "собственность" и "интеллектуальная собственность". "Прежде чем начинать исследование законов функционирования интеллектуальной собственности, необходимо установить такие же законы для вещественной собственности. И только ... опираясь на них и зачастую применяя рассуждения по аналогии, мы сумеем вывести и обосновать законы функционирования интеллектуальной собственности, а значит, и познать, что она представляет собой в сущности... Иного пути для познания просто не существует".1
Право собственности во всякой системе права является центральным, ключевым институтом гражданского права, предопределяющим характер всех других институтов частного (гражданского) права - договоров, семейных прав, порядка наследования и т.д. "Священное, неприкосновенное, вечное право собственности" является идеальной юридической основой для операций с вещью на рынке: "В юриспруденции есть такая область знаний и правовой практики, которая даже при поверхностном соприкосновении с нею поражает своим совершенством".2 Однако самого понятия права собственности действующий ГК РФ не содержит. Этот термин, как и многие другие, составляет предмет изучения цивилистической науки. Такое положение является привычным, почти естественным для гражданского права.
А. Эволюция понятия собственности
Выработка понятия права собственности происходила весьма медленно. В римском праве, являющемся единой общецивилизационной основой развития юридической науки, никогда не существовало хоть сколько-нибудь приемлемого юридического определения собственности.3 Отчасти это можно объяснить принципиальной позицией римских юристов, никогда не стремившихся давать определения понятиям, а всегда старавшихся лишь как можно точнее определять сущность подлежащего урегулированию спора: "Всякое определение в цивильном праве опасно, ибо мало случаев, когда оно не может быть опровергнуто", - писал Яволен ("Дигесты" 50.17.202). Римское право не знало также "закрытого" (исчерпывающего) перечня правомочий собственника.
Статья 544 Французского гражданского кодекса (Кодекса Наполеона) гласила: "Собственность есть право пользоваться и распоряжаться вещами наиболее абсолютным образом с тем, чтобы пользование не являлось таким, которое запрещено законами или регламентами".
В Германском гражданском уложении (параграф 903) право собственности характеризовалось как право "распоряжаться вещью по своему усмотрению и отстранять других от всякого на нее воздействия". Причем в комментариях к Уложению отмечалось, что "собственность не является простой суммой отдельных правомочий".
Статья 206 Гражданского кодекса Японии в переводе на русский язык звучит так: "Собственник имеет право свободно пользоваться, извлекать выгоду и распоряжаться принадлежащей ему вещью в пределах, установленных законом".
Уже классическая римская юриспруденция рассматривала собственность как "неограниченное и исключительное господство лица над вещью", как право, свободное от ограничений по самому своему существу и абсолютное по своей защите. В праве Юстиниана оно обозначалось уже как "полная власть над вещью". Собственность открывала носителю этого права всестороннюю возможность пользования и распоряжения вещью (отчуждение, обременение) и исключала вмешательство всех посторонних лиц в сферу господства частного собственника. По установленному еще в квиритском праве правилу, она обладала способностью восстанавливаться во всей полноте по отпадении установленных собственником ограничений своего права и распространялась на все материальные приращения вещи, кем бы они не были сделаны.
1Орехов А.М. Интеллектуальная собственность как объект философского исследования // Вестник Московского университета. Серия 7. Философия. 1997. № 1. С. 37-38.
2Щенникова Л.В. Вещные права в гражданском праве России. М., 1996. С. V.
3См.: Соловьев Э.Ю. Право. Свобода. Демократия. Материалы / Право. Свобода. Демократия. Материалы "Круглого стола" // Вопросы философии. 1990. № 6. С. 7.
По тому же квиритскому праву, все участки и поместья на италийской земле были изъяты от земельного обложения (ему они подверглись только с Ш века н.э.), поэтому классическая римская юриспруденция понимала собственность как неограниченное и исключительное правовое господство лица над вещью, как право, свободное от ограничений по самому своему существу и абсолютное по своей защите.1 Признанный римскими правоведами и закрепленный законом признак полноты господства собственника вызывал, однако, еще у классиков попытки разложить содержание собственности на его составные части, медленно и мучительно подбирая неопровержимое описание через неоспоримый набор признаков. Так, Павел считал, что право пользования и извлечения плодов составляет существенную часть собственности. Его современник Ульпиан отрицал саму возможность какого-либо перечисления состава права собственности и настаивал на единстве господства собственника и всеобщности содержания его права.2
Последующее развитие понимания права собственности происходило "через римское право, но дальше его" (Р. Йеринг). В своей теории права собственности Виндшайд, которого считают "отцом Германского гражданского уложения", придерживался двух положений. Суть первого из них заключается в том, что собственник может распоряжаться объектом права собственности так, как ему заблагорассудится, если при этом не нарушается закон и права третьих лиц; второе может быть изложено следующим образом: другие лица не могут распоряжаться вещью, игнорируя волю собственника.3
Право собственности, следовательно, понималось не как простой набор, простая совокупность отдельных правомочий, а как "обилие прав на вещь", являющуюся объектом права собственности. Немецкий юрист О. Гирке определял собственность как "совокупность всех прав (всех возможных прав) господства над вещью". А согласно мнению современного западного исследователя Ф. Бауэра, собственность есть "наиболее всеохватывающее право господства над вещью, какое допускает правопорядок".4
Проблема оценки роли и значения частной собственности на протяжении столетий оказывалась предметом не столько научного анализа, сколько идеологического противостояния. В Спарте говорить о чем-либо, связанном с наживой или искусством, считалось одинаково предосудительным, и если культура достаточно рано избавилась от подобных препятствий, то в отношении экономической стороны человеческого существования некоторые барьеры все еще сохраняются. Юридическое "расколдовывание мира" не может позволить себе торопиться с введением таких оценочных категорий, как добро и зло. Достаточно вспомнить, сколько вреда этике принесло отождествление коллективизма и альтруизма, когда в погоне за невозможным уничтожалось необходимое.
"Справедливость" часто определяется модой, а "несправедливость" встроена в любое общество, "несправедливость" присуща человеческим инстинктам. "Человеку свойственно чувство собственности и системы относящихся к ней прав и обязанностей.... Уже у детей в пять-шесть лет чувство собственности чрезвычайно развито, причем самым важным является не размер собственности, а четкость и ясность ее границ" (Эпштейн М. Самоочищение. Гипотеза о происхождении культуры). Собственность (особенно недвижимость) затрагивает "первобытные" инстинкты. Так было, так есть, так будет в обозримом будущем. Поэтому при любой попытке воздействовать на реальность следует больше всего надеяться на "просвещенный эгоизм", на сплетенность "чувств с расчетом", на всеобщую связь сочувствия, неизбежно устанавливающуюся между лицами, находящимися в равном положении и подвергающимися одинаковой угрозе: все всегда согласны терять меньшее в одном месте, чтобы сохранять и приобретать большее в другом. Монтень утверждал, что поводами к большинству смут на свете являлись споры грамматического характера. Пресечь хотя бы эти поводы - одна из задач юриспруденции. Социальная рознь, политическая борьба в государстве идет не между имущими и неимущими, а между желающими иметь и нежелающими терять. Поэтому собственность как философско-правовая конструкция имеет огромное "профилактическое значение": "Первое деление вещей таково, что некоторые из них находятся в нашей собственности, а некоторые вне ее" (Генри Брактон, английский юрист XII века).
1См.: Римское частное право / Под ред. И.Б. Новицкого, И.С. Перетерского. М., 1994. С. 178.
2См. там же, С. 179.
3См.: Тэруаки Таяма. К вопросу о приватизации в правах собственности // Вестник Московского университета. Серия 11. Право. 1996. № 6. С. 68.
4Кулагин М.М. Предпринимательство и право: опыт Запада. М., 1992. С. 109.
В не столь далеком прошлом частная собственность рассматривалась как "естественное право". Джон Локк, например, считал, что каждый человек по закону природы имеет право отстаивать "свою собственность, то есть свою жизнь, свободу и имущество".1 Согласно статье 2 Декларации прав человека и гражданина 1789 года "собственность - одно из естественных и неотъемлемых прав человека, согласно статье 17 - право неприкосновенное и священное. "Собственность и закон родились вместе и вместе умрут" (И. Бентам). "Одна лишь собственность обеспечивает досуг; только собственность делает человека способным к пользованию политическими правами" (Б. Констан). Этим "классическая эпоха" отличалась от последующих (например, от социалистических теорий ХХ века), когда появляется "буря слов", но нет того простого понимания, которое было у Монтескье, было у Монтеня, было у Канта. Среди мыслителей ХХ века лишь немногие осмеливались высказывать подобные взгляды (Ф. Хайек, З. Фрейд): "Человеческая агрессивность не была создана собственностью, она царила еще в древнейшие времена, когда собственность была еще жалкой... Собственность - это осадок отношений нежности и любви между людьми...";2 "Все, что устанавливает эмоциональные связи между людьми, противостоит войне".3
Анализ исторических тенденций развития института собственности свидетельствует о том, что он возник и развивался как один из важнейших инструментов "вычленения" индивида из комплекса традиционных, восходящих к глубокой древности статусных отношений, включая отношения личной, политической, сословной и религиозной зависимости. В феодальном обществе положение лица целиком зависело от его места в феодальной иерархии. С развитием капиталистических отношений постепенно происходило "возрождение" и развитие права собственности как одного из основных прав личности. Гегель писал, что в собственности снимается голая субъективность личности: "только в собственности лицо есть как разум".4 Сословное неравенство было уничтожено путем предоставления формально каждому индивидууму равного правового статуса, материальным содержанием которого является собственность. "Около полутора тысяч лет назад благодаря христианству начала утверждаться свобода лица и стала, хотя и у незначительной части человеческого рода, всеобщим принципом. Что же касается свободы собственности, то она, можно сказать, лишь со вчерашнего дня получила кое-где признание в качестве всеобщего принципа".5
1Локк Д. Избранные философские произведения. Т. 2. М., 1960. С. 50.
2Фрейд З. Психоанализ. Религия. Культура. М., 1991. С. 108. ("Недовольство культурой").
3Там же, С. 266 ("Почему война? Письмо к Эйнштейну").
4Гегель Г.В.Ф. Философия права. М., 1990. С. 101.
5Там же, С. 118.
Право собственности в современных государствах установилось как частное право, оно гарантируется Конституциями, и даже государственная власть не может в него вмешиваться иначе как опираясь на закон. Практически все современные Конституции в той или иной форме закрепляют институт частной собственности.1 Так, в Конституции США в пятой поправке в качестве основных прав личности указаны: жизнь, свобода и собственность.
"Для истории российской государственности приоритетными задачами всегда были поддержание политического единства и статуса великой державы, что достигалось такой структурой права собственности, которая позволяла максимализировать государственный доход при минимизации затрат на определение правового статуса различных видов собственности и их защиту".2 Несмотря на это понятие собственности было достаточно "популярным" в России: можно вспомнить Екатерину П, по ее собственным уверениям ценившую более всего "счастье, свободу и собственность", или юриста XVIII века С.Е. Десницкого, писавшего: "Собственность по самому высочайшему понятию нынешних просвещенных народов заключает в себе: 1) право употреблять свою вещь по призванию; 2) право взыскивать свою вещь от всякого, завладевшего оной неправедно; 3) право отчуждать свою вещь, кому кто хочет, при жизни и по смерти".3 В XVIII - XIX веках по поводу собственности нередко раздавались самые восторженные высказывания: "источник всех гражданских законов", "краеугольный камень гражданского порядка", "душа общежития", "священное право", "идеальное продолжение личности в вещах", "матерь изобилия и удовольствия". "Только в той стране, где уважаема и неприкосновенна собственность, может быть спокоен и благополучен гражданин". "Законы о собственности есть фундаментальные законы государства, следовательно, ясность их должна быть такова, чтоб ни малейшего недоразумения никогда не повстречалось, чтоб на них монарх и подданный равномерно знали свои должности и права" (Фонвизин). Собственность считали "краеугольным камнем всего гражданского порядка, в котором лицо находит и точку опоры, и орудия, и цель своей деятельности. Чем тверже эта точка опоры, тем свободнее оно может действовать, тем вернее те отношения, в которые оно вступает с другими, тем крепче и самый основанный на этих отношениях порядок" (Б.Н. Чичерин. "Собственность и государство).4 Собственность рассматривалась как "крупнейший факт человеческой жизни", "видимый узел, в который как-то вплетаются и с которым как-то связываются чуть ли не все проявления человеческой жизни, ибо большая часть человеческого рода громадную долю жизненной энергии кладет на приобретение средств к жизни, то есть некоторого рода собственности, с другой стороны, самое интимное творчество какого-нибудь современного поэта возможно только при условии известной обеспеченности, то есть при наличии некоторой собственности" (В.Ф. Эрн. "Христианское отношение к собственности").5 Собственность, как отмечал Н.А. Бердяев, "по природе своей есть начало духовное, а не материальное. Она предполагает не только потребление материальных благ, но и более устойчивую и преемственную духовную жизнь личности в семье и роде. Начало собственности связано с метафизической природой личности, с ее внутренним актом, с ее правом совершать такие акты, преодолевающие быстротечное время" (Н.А. Бердяев. "Философия неравенства").6
1См.: Мишин А.А. Конституционное (государственное) право зарубежных стран. 1996. С. 37.
2Морозова Л.А. Государство и собственность (Проблемы межотраслевого института) // Государство и право. 1996. № 12. С. 26.
3Цит. по: Щенникова Л.В. Вещные права в гражданском праве России. М., 1996. С. 98.
4Цит. по: Щенникова Л.В. Вещные права в гражданском праве России. М., 1996. С. 20.
5Там же, С. 20.
6Там же, С. 21.
Однако в целом в дореволюционной России институт собственности оказался беззащитным, так как, по признанию историков, от него "духовно отреклась интеллигенция и к нему еще не пришли народные массы". "Если в России частная собственность так легко, почти без сопротивления, была сметена вихрем социалистических страстей, то только потому, что слишком слаба была вера в правду частной собственности, и сами ограбляемые собственники, негодуя на грабителей, по личным мотивам, в глубине души не верили в свое право, не сознавали его священности, не чувствовали своей обязанности его защищать, более того, втайне были убеждены в нравственной справедливости последних целей социалистов... Требование, чтобы "мое оставалось при мне", ... никоим образом не могло претендовать именно на абсолютную нравственную авторитетность" (С.Л. Франк. "Социализм и собственность").1 Такое положение поддерживалось и "высокомерием русской литературы", на основании которой просто невозможно построить "долговременную цивилизацию", и запутанностью значений употребляемых терминов, от которой в первую очередь зависит успех всякой пропаганды, и многими иными причинами.
Традиционно в российском законодательстве право собственности определялось через триаду правомочий. Однако уже введший их в законодательство М.М. Сперанский относил к праву собственности и "иные права". В подготовленном проекте Гражданского уложения в редакции 1905 года право собственности определялось как "право полного и исключительного господства лица над имуществом, насколько это право не ограничено законом и правами других лиц".
Права собственника, его свобода никогда не были безграничными. Ограничение прав в обществе неизбежно прежде всего в тех случаях, когда реализация свободы одних сводит на нет реализацию свободы других: "Если люди будут настаивать на обладании абсолютно всем, на что, как они считают, у них есть право, цивилизация уступит место военным действиям" (П. Хейне. Экономический образ мышления). Даже в римском праве, где собственность характеризовалась как "право использовать и уничтожить", признавались определенные ограничения, связанные с охраной лиц, права и интересы которых могли бы быть нарушены при "безграничности" права собственности.
Установить любое понятие - значит прежде всего определить его границы, пределы понимания. По общепризнанному определению субъективное гражданское право является мерой дозволенного (возможного, допускаемого правом) поведения управомоченного лица, обеспечиваемого властью государства. Еще в прошлом веке профессор Д.И. Мейер заметил, что "право есть понятие о мере, ограничении свободы, так что понятие об ограничении лежит в самом понятии о праве… Границы есть неотъемлемое свойство всякого субъективного права".2 Установление границ права предопределяет содержание этого права, определенное (установленное или "санкционированное") государством. Четко определенные ограничения всегда составляют основное условие существования всякой свободы и всякого права: чье-то право - это всегда чья-то обязанность (здесь и далее термины "ограничения" и "границы" используются как равнозначные).
1В книге: Русская философия собственности. С.-Петербург, 1993. С. 311 - 312.
2Цит. по: Косарев И.Э. Ограничения и границы права собственности // Вестник Санкт-Петербургского университета. 1996. Серия 6. Выпуск 4. С. 122.
Уже в Древнем Риме обычай и закон, а в дальнейшем и преторское право, во многих случаях сузили свободное осуществление права собственности по соображениям "общего блага" и в интересах определенных частных лиц, преимущественно соседей. В императорскую эпоху понятие собственности было юристами уточнено и понималось как право по существу свободное. Ограничения требовали всегда особых обоснований, из чего вытекали важные последствия: собственник не был обязан доказывать свободу своей собственности - свобода эта презюмировалась. Наоборот, всякое ограничение собственности должно было быть доказано. С отпадением по каким-либо причинам ограничений свобода собственности полностью восстанавливалась. Собственник не мог иметь на свою вещь никаких иных прав, кроме собственности, которое изначально просто "охватывало" собой все иные права, и если к собственнику переходила вещь, на которую он раньше имел какие-нибудь ограниченные права, то они прекращались, "растворялись в его праве собственности".1
Право XIX столетия знало различные ограничения права собственности. Такие ограничения были предусмотрены в самих определениях собственности, в гражданских кодификациях. Особенно много этих ограничений было установлено в отношении собственности на землю, ограничиваемой либо в интересах соседних участков, либо в публичных интересах. Первоначально собственник земельного участка признавался также собственником соответствующих недр, а равно и воздушного пространства (статья 552 Французского гражданского кодекса, параграф 905 Германского гражданского уложения). Однако уже в соответствии с параграфом 905 Германского гражданского уложения собственник земельного участка "не может воспретить воздействие на участок на такой глубине или на такой высоте, что устранение его не представляет для собственника интереса". В Наполеоновском кодексе, в Германском гражданском уложении подобные ограничения были дополнены также некоторыми иными, например, недопустимостью злоупотребления правом, использования собственником своего права только для того, чтобы повредить окружающим (шикана). Но наиболее серьезные изменения были внесены в ХХ веке.
Умножение различного рода ограничений права собственности отражает, как отмечает венгерский юрист Эрши, "движение от принципа неограниченной природа к принципу ограниченной природы" права собственности,2 "ограничения собственности становятся неотъемлемым элементом содержания собственности".3
Характер устанавливаемых ограничений, их объем существенно различаются в зависимости от объекта права собственности. Итальянский юрист Ф. Лукарелли называет рассматриваемый процесс "индивидуализацией" правовых режимов собственности, способов ее приобретения и охраны, исходя из различий в функциях и социальном назначении того или иного имущества. В результате появляются различные по своему содержанию институты права собственности, происходит дифференциация регулирования применительно к различным объектам и (иногда) субъектам права.4 В конституциях многих государств специально оговаривается возможность ограничения права частной собственности в целях рациональной эксплуатации земли и установления "справедливых социальных отношений", "для общего блага", в случаях, "оправданных общественной пользой или социальными интересами", "по мотивам общественной пользы" и т.п. (см. статью 44 Конституции Итальянской республики; статьи 14 и 15 Основного закона Федеративной республики Германии 1949 года; статьи 33, 45, 46, 128 Конституции Испании 1978 года; статьи 17, 18, 24 Конституции Греции 1975 года). Статья 2 Основного закона ФРГ провозглашает: "Собственность обязывает. Ее использование должно одновременно служить общему благу".
1См.: Римское частное право / Под ред. И.Б. Новицкого, И.С. Перетерского. М., 1994. С. 179-180.
2См.: Кулагин М.И. Предпринимательство и право: опыт Запада. М., 1992. С. 61.
3Там же.
4См.: Гражданское и торговое право капиталистических государств / Отв. редактор Е.А. Васильев. М., 1993. С. 215.
Везде в мире существует жесткая государственная регламентация использования земель (регламент купли-продажи, условий сдачи в аренду, вплоть до возможности изъятия земельного участка у собственника в случае его ненадлежащей эксплуатации). В Японии даже на объявление о продаже земли требуется получить специальное разрешение. В Голландии (Нидерландах) нельзя унаследовать землю без доказательства способности к эффективному производству (необходимо иметь диплом об аграрном образовании или свидетельство об опыте работы "под началом" неродственного лица).1 Весьма существенные ограничения прав собственников предусматривает жилищное право.
Однако всегда и везде ограничение прав собственника допускается только в случаях, пределах и порядке, установленных законами: "невмешательство должно быть общим правилом, а вмешательство только исключением".
В целом можно отметить, что "собственность" - самая устойчивая и одновременно самая непредсказуемая категория гражданского права.
Термин "собственность" имеет определенный политический смысл, закрепляя за собственником права, в течение тысячелетий известные в качестве наиболее надежных. "Собственность" - это во многом философско-юридическая конструкция. Этим отчасти можно объяснить то обстоятельство, что единого понимания экономического содержания собственности до сих пор не сложилось: "Экономическая наука почти всегда вынуждена говорить невнятно" (А. Пигу). Попытки экономистов определить собственность как присвоение (отношения присвоения) приводят к тавтологии: собственность - отношение к объектам собственности как к своим - присвоение.2 Характеристика собственности через известную триаду правомочий никак не может быть признана экономической, так как владение, пользование и распоряжение - не особые экономические отношения, а юридические правомочия собственника.
Когда такое базовое понятие, как содержание права собственности, не удается определить через более простые понятия, остается только один путь: выяснять, что такое собственность, через ее признаки, то есть раскрывать, в чем состоит право собственности. Такую позицию разделяет подавляющее большинство современных юристов, а главное, эта позиция закреплена в действующем законодательстве (пункты 1, 2 и 3 статьи 209 ГК РФ). Гражданский кодекс отдает дань законодательной традиции: полностью повторяется характеристика содержания права собственности через триаду правомочий владения, пользования и распоряжения, внесенную в российское законодательство еще М.М. Сперанским (пункт 1 статьи 209 ГК РФ). Существу субъективного права собственности посвящен пункт 2 статьи 209 ГК РФ: собственник может совершать в отношении принадлежащего ему имущества любые действия, причем эти действия не связаны жестко с правами владения, пользования и распоряжения. Закон, не устанавливая исчерпывающего перечня прав, определяет лишь общие направления для осуществления правомочий собственника: возможность отчуждать имущество в собственность другим лицам, передавать им, оставаясь собственником, права владения, пользования и распоряжения имуществом, отдавать имущество в залог и обременять его другими способами, распоряжаться им иным образом. Свобода осуществления указанных действий ограничивается лишь двумя факторами: непротиворечием их закону, иным правовым актам, а также ненарушением ими прав и охраняемых законом интересов других лиц.3
1См.: Еремин А. Теория и практика собственности в современной экономике // Экономист. 1994. № 10. С. 44-45.
2См.: Корняков В. Новая модель отношений собственности // Экономист. 1994. № 3. С. 72-73.
3См.: Щенникова В.Л. Вещные права в гражданском праве России. М., 1996. С. 23-24.
Право собственности опирается непосредственно на закон, является "точкой отсчета", опорой всех иных прав - это его основное отличительное свойство. Все остальные права на имущество производны, зависимы от права собственности, не должны существовать при отсутствии последнего (возникают по воле собственника или по прямому указанию закона, имеют ограниченное по сравнению с правом собственности содержание).1 Собственник использует имущество "своей волей и в своих интересах". Собственник, по замечанию проф. Е.А. Суханова, в отличие от несобственника, обладающего одноименными правомочиями, реализует их исключительно по своему усмотрению, будучи ограничен в действиях только прямыми запретами закона. Лицо, не являющееся собственником имущества, ограничивается в своих действиях по отношению к нему еще и волей собственника, поэтому "собственность всегда есть отношение между собственником вещи и ее несобственником" (В.О. Мушинский).
С.С. Алексеев подчеркивает: "главное в собственности - власть, господство лица над вещами, возможность распоряжаться ими по своему усмотрению". "Право собственности представляет собой наиболее широкое по содержанию вещное право, которое дает возможность своему обладателю - собственнику и только ему определять содержание и направления использования принадлежащего ему имущества, осуществляя над ним полное хозяйственное господство".2
Таким образом, определения права собственности, даваемые современными исследователями - "право собственности есть возможность полного хозяйственного господства над имуществом" (проф. Е.А. Суханов) - почти дословно повторяют те, которые были известны уже римскому праву, где право собственности иногда характеризовалось как полное господство над "вещью".
Однако следует признать, что первичные понятия - всегда неопределимы в точных, неизменных терминах. Кроме того, всякое определение, претендующее на абсолютную правильность, в этой области было бы опасно: не столько потому, что не допускало бы исключений, сколько потому, что требовало бы их. Поэтому можно только стремиться с помощью отдельных "словесных формул" приблизиться к пониманию такого явления, как собственность: собственность - это все то, что считается собственностью; собственность - это все то, что могут украсть, как обязательство - это все то, что могут не исполнить (понятие кражи делает ненужным определение собственности); собственность - это то, что принадлежит не всем, но что есть у каждого. В целом же, как однажды сказал Фридрих Ницше, "ничему, имеющему историю, нельзя дать определение".
Отсутствие общепризнанного определения собственности не мешает ее иметь (владеть, пользоваться и распоряжаться ею). Поэтому определить полномочия собственника гораздо важнее, чем пытаться раз и навсегда определить (и тем самым ограничить) саму "собственность".
Б. "Расширение" понятия собственности: собственность вещная и собственность интеллектуальная
Существование современной культуры невозможно без интеллектуальной собственности - определенного отношения людей по поводу производства "духовных благ", но и материальное производство сегодня немыслимо без постоянно возрастающего использования интеллектуального труда. Однако большинство стран до сих пор не в состоянии обеспечить приемлемого уровня соблюдения даже традиционных прав интеллектуальной собственности.
Исключительность (абсолютность) прав автора на созданное им произведение или решение технической задачи пробудили у российского законодателя интерес к решению проблем охраны прав авторов и их правопреемников на основе признания за ними права интеллектуальной собственности на созданный объект (пункт 4 статьи 1 Закона РСФСР "О собственности в РСФСР"). Такое начинание получило некоторую поддержку в Патентном законе Российской Федерации, которым было введено понятие объекта промышленной собственности (статья 1 и последующие Патентного закона Российской Федерации), а также в Конституции России (пункт 1 статьи 44). Тем не менее, за распространением термина "собственность" на объекты интеллектуальной деятельности не последовало каких-либо принципиальных решений в деле охраны прав на эти объекты. В большинстве источников утверждается, что интеллектуальная собственность - это всего лишь "условный, собирательный термин".
1См.: Суханов Е.А. Лекции о праве собственности. М., 1991. С. 21-22.
2Суханов Е.А. Право собственности в Гражданском кодексе // Закон. 1995. № 11. С. 23.
В течение нескольких столетий сложилось устойчивое понимание того, что создатель "интеллектуальной ценности" вправе извлекать выгоду из своего произведения и распоряжаться его судьбой, обрести совокупность прав на продукт своей интеллектуальной деятельности. История формирования и развития этого понимания привела к возникновению ряда теорий, стремящихся отразить реальные отношения.
Большинство ученых либо предлагают вообще отказаться от использования термина "интеллектуальная собственность", либо понимают под ним только нематериальные блага (совокупность идей, образов, творческих, технических решений и т.д.), на которые за достигнувшим их лицом или иным правообладателем исключительное право. По их мнению, интеллектуальная собственность по существу устанавливает правовой режим охраны нематериальных объектов. При таком подходе интеллектуальная собственность оказывается никак не связанной с правом собственности на материальный объект, в котором результат интеллектуальной деятельности выражен: передача права собственности на материальный объект или права владения объектом сама по себе не влечет передачи каких-либо исключительных прав на результат интеллектуальной деятельности, выраженный в этом объекте (за исключением некоторых случаев, предусмотренных законодательством). Исключительное право рассматривается как право монопольное, что при периодически возобновляемой "ненависти к привилегиям" и трудности уяснения сопутствующих отличий не способствует пониманию полноценности права интеллектуальной собственности.
Поиски иных подходов к охране результатов интеллектуальной деятельности привели к возникновению проприетарных концепций, то есть рассмотрения таких результатов с позиций категории собственности (слово "proprietas" означает собственность, откуда и название концепции). Проприетарный подход основан на отождествлении права создателя на достигнутый им результат с правом собственности лица, создавшего материальный объект. Глубинными причинами, породившими использование именно данной категории, явились не только формальное членство в международных соглашениях, содержащих данные понятия и оперирующих ими, но и стремление создателей интеллектуальных достижений иметь право на плоды своего труда, сходные с правами собственников имущества, вещей, стремление использовать фундаментальные основы ключевого института гражданского права - права собственности - в сфере творческой и иной интеллектуальной деятельности, желании подчеркнуть абсолютный, сходный с таким "вечным" институтом, как право собственности, характер прав, "стремлением втиснуть сравнительно новый институт в освященные традицией схемы".1 Появление категорий интеллектуальная собственность, промышленная собственность, литературная и научная собственность обусловлено научно-техническими, экономическими и даже психологическими процессами, которые повлияли на международные конвенции, на национальное законодательство и на юридические конструкции в этой области.
1См.: Зенин И.А. Основы гражданского права России (конспект лекций для специалистов по праву интеллектуальной собственности). М., 1993. С. 288.
Поскольку для субъекта имущественного оборота крайне важно наличие статуса, известного всем его контрагентам, то исключительно удобной для него является именно конструкция права собственности или иного вещного права: "вещные права обладают перед обязательственными таким преимуществом, как определенность их статуса, поскольку последний устанавливается только законом".1
Проприетарная концепция подвергается активной критике прежде всего за попытки "отождествлять правовой режим материальных вещей и нематериальных объектов", а также за невозможность с ее помощью объяснить ряд явлений в сфере правового регулирования отношений по поводу результатов интеллектуальной деятельности (например, "эффект размножения" объекта интеллектуальной собственности при ее передаче, институт преждепользования в патентном праве, ограниченность интеллектуальной собственности временными рамками, то есть срочный характер исключительных прав и т.д.). Обращается также внимание на территориальный характер прав "нематериальной интеллектуальной собственности", то есть их ограничение пределами того государства, где они возникли или признаны в специально установленном порядке: "Владение неосязаемым имуществом имеет столько особенностей, сколько существует независимых государств".2
Реагируя на эти замечания, сторонники теории интеллектуальной собственности стали подчеркивать, что речь в данном случае идет о собственности особого рода, которая требует специального регулирования в виду ее "нематериального характера", из-за того, что объектами права собственности владельцев патентов, субъектов авторского права и товарных знаков являются неосязаемые и бестелесные вещи.3 Однако противники данного понятия продолжают указывать на "опасность того, что сохранившееся сходство наименований скроет различие в содержании": "Термин "интеллектуальная собственность" представляется юридически недостаточно корректным. Он может создать впечатление о распространении на нематериальные объекты режима, установленного для права собственности. Это впечатление было бы ошибочным".4
Между тем оба подхода (и через призму исключительных прав, и с использованием отождествления нематериальных и материальных объектов) с неизбежностью влекут отрыв "идей" (результатов интеллектуальной деятельности) от их материальных носителей, "вещественных оболочек". В то же самое время признается, что "связь правомерно введенного в гражданский оборот материального объекта, воплощающего в себе авторское произведение, с авторским правом может ослабляться (см. пункт 3 статьи 16 Закона российской Федерации "Об авторском праве и смежных правах"), однако она, эта связь, всегда существует". Такое положение характерно и для других объектов интеллектуальной собственности.
Это обстоятельство дает возможность предложить вариант понимания интеллектуальной собственности как ОБЪЕКТИВНО ВЫРАЖЕННОГО РЕЗУЛЬТАТА ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ. В этом случае легко объяснить некоторые особенности правового регулирования, которые при иных подходах нуждаются в построении специальных правовых конструкций, например, введении особых "исключительных прав", находящихся вне классического деления прав на вещные, обязательственные и личные, а затем дополнения их громоздкими исключениями и исключениями из исключений.
1Щенникова Л.В. Вещные права в гражданском праве России. М., 1996. С. VII.
2Керевер А. Интеллектуальная собственность: анализ закона, применимого к цифровой передаче данных // Бюллетень по авторскому праву. 1997. № 2. С. 11-12.
3См.: Сергеев А.П. Право интеллектуальной собственности в Российской Федерации. М., 1996. С. 13.
4Дозорцев В.А. Комментарий к схеме "Система исключительных прав" // Дело и право. 1996. № 4. С. 39-43.
Так, во всех системах права продажа патентованных объектов рассматривается в качестве акта, который "исчерпывает" право из патента и предоставляет покупателю и его правопреемникам возможность юридически беспрепятственно использовать приобретенное изделие. Это - так называемый принцип исчерпания прав, который в сфере охраны промышленной собственности означает ограничение правовых возможностей обладателя объекта интеллектуальной собственности (исключительных прав) вводом изделий (товаров) в гражданский оборот, который в дальнейшем осуществляется вне его контроля: "не признается нарушением патентных прав применение средств, содержащих изобретение, полезную модель, промышленный образец, защищенные патентами (свидетельствами), если эти средства введены в хозяйственный оборот законным путем" (часть 6 статьи 11 Патентного закона Российской Федерации).
В сфере авторского права действует аналогичный принцип: права автора исчерпываются контролем над введением этого объекта в хозяйственный оборот, но не распространяется на случаи использования объекта третьими лицами, которые получили его на законном основании. "Если экземпляры правомерно опубликованного произведения введены в гражданский оборот посредством их продажи, то допускается их дальнейшее распространение без согласия автора и без выплаты авторского вознаграждения" (часть 1 пункта 3 статьи 16 Закона Российской Федерации "Об авторском праве и смежных правах"). Приобретая экземпляр, например, программы для ЭВМ или базы данных, лицо не приобретает каких-либо исключительных имущественных прав в отношении самой программы, однако может использовать приобретенный экземпляр для "личных" целей (в том числе для целей собственного производства); экземпляр может быть продан, но не подлежит распространению (тиражированию).
Потребность в такой сложной, порой существенным образом затрудняющей правоприменение (см. Приложение 2), правовой конструкции возникает именно по причине понимания интеллектуальной собственности как нематериального блага, использование которого описывается через категорию "исключительных прав".
При ином подходе достаточно признать, что каждый вновь созданный объект интеллектуальной собственности (материальный объект, содержащий охраняемый результат интеллектуальной деятельности) признается "принадлежащим" первоначальному правообладателю, а каждый вид использования передаваемого объекта должен быть согласован с ним, либо разрешен законом. Подобная конструкция "материальной интеллектуальной собственности" позволяет сохранить все преимущества иных подходов, избавившись при этом от большинства присущих им недостатков.
Понятие интеллектуальной собственности по своему смысловому значению удачно характеризует принадлежность и сущность результата интеллектуальной деятельности. Вообще любое употребление понятия "собственность" с неизбежностью указывает на наличие ее владельца и соответствующую возможность возникновения связанных с нею прав собственника, то есть имущественных отношений.1 Право интеллектуальной собственности, как и право вещной собственности, принадлежит к категории абсолютных прав: всегда известен носитель права, управомоченное лицо, а все третьи лица должны воздерживаться от нарушения его прав. Сама "магия слова" позволяет усиливать "предварительное воздействие норм права на общественные отношения": термин "собственность" всегда подразумевает полноту и абсолютность прав.
1См.: Ботуз С. Правовая защита объектов интеллектуальной собственности в "ИНТЕРНЕТе" // Интеллектуальная собственность. 1997. № 3-4. С. 32.
Следует признать, что право интеллектуальной собственности не может рассматриваться в качестве одной из разновидностей права вещной собственности, хотя объекты "материальной интеллектуальной собственности" (объективно выраженные результаты интеллектуальной деятельности) в большинстве случаев являются вещами, объектами права вещной собственности. Для адекватного "включения" интеллектуальной собственности в систему права при таком ее понимании необходимо "расширить" понятие права собственности, охватив им все имущество, находящееся в исключительном господстве лица, в том числе и права на объекты интеллектуальной собственности (наряду с вещными правами на часть этих объектов). Полноценным собственником вещи в таком случае сможет признаваться только тот, кто обладает на нее и правом вещной собственности, и правом интеллектуальной собственности (если данная вещь может рассматриваться в качестве объекта такого права). Право вещной собственности и право интеллектуальной собственности регулируются различными институтами гражданского права, но в рамках цельного понимания права собственности их коллизию следует разрешать по особо установленным правилам: "Количественные свойства спорят друг с другом, качественные - друг друга дополняют" (Д. Бонхеффер).
Хотя нелепо смотреть на мир, как на совокупность только физических тел, но объектом правового регулирования не могут быть ни "информация", ни "произведение", ни иные нематериальные блага, как не может регулироваться правом "вещество", "энергия" (в отрыве от прав на ее использование) и т.д. "Для того чтобы вещество (как собирательное понятие) стало объектом правового регулирования..., должны возникнуть отношения между людьми по поводу конкретных вещественных объектов".1 Правовая охрана может распространяться только на материально выраженные объекты.
То обстоятельство, что личные неимущественные права не могут рассматриваться как подлежащие денежной оценке ("В царстве целей все имеет или цену или достоинство", по образному выражению Канта), и, следовательно, ни при каких условиях не могут включаться в понятие "собственность", приводит к необходимости рассмотрения интеллектуальной собственности как совокупности только имущественных правомочий. Это не влечет ухудшения положения правообладателей, так как их личные неимущественные права, связанные с имущественными, традиционно регулируются и защищаются гражданским правом. Истории известна различная "глубина" такой связи.
Права обладателей интеллектуальной собственности, разумеется, защищаются с помощью иных правовых средств по сравнению с теми, которые применяются для защиты права вещной собственности, но такая же "особенность" средств защиты характерна и для большинства видов объектов последней. "Достоверность" прав интеллектуальной собственности может считаться даже большей: если для вещей регистрация прав устанавливается в качестве исключения, то подчиненность прав интеллектуальной собственности регистрации и формальностям - это практически общее правило, из которого изъяты лишь объекты авторского права, смежных прав и некоторые другие.2
Следует отметить, что в целом теоретическое противостояние интеллектуальной собственности и исключительных прав приводит лишь к негативным последствиям, к тому, что непривычные слова вытесняют из мозга привычные понятия. Еще Иеремия Бентам писал, что "формулировка закона должна быть прежде всего доступна для каждого, от кого ожидается его соблюдение".
1Карелина М.М. Проект третьей части Гражданского кодекса Российской Федерации: мнения и сомнения // Юридический консультант. 1998. № 1. С. 8.
2См.: Керевер А. Охрана авторских и смежных прав в Соглашении АПИСТ, подписанном в Марракеше // Бюллетень по авторскому праву. 1995. № 4. С. 13.
"Интеллектуальная собственность" не может быть "неточным" термином - понятия всегда условны, воображаемы. Понятия оправдываются лишь тем, что из них можно получить: "Лишь плодотворное истинно" (Гете); "Идеи становятся истинными только тогда, когда они помогают нам устанавливать удовлетворительные отношения с другими частями нашего опыта" (У. Джеймс. "Прагматизм"). Есть "пространство мышления", есть законы восприятия, законы понимания и "есть законы того, почему мы не понимаем". Поэтому "следует думать не о природе вещей, а о том, что с ними происходит" (К. Поппер). К любой теории предъявляется одно главное требование: та теория хороша, которая содержит в себе такие принципы, что, не меняя их, можно сделать понятным максимальное число эмпирических явлений.1 Что же касается "точности", то, по утверждению О. Холмса, "юридические формулы не схожи (и не должны быть схожи) с математически однозначными". Термин "интеллектуальная собственность" обладает явным удобством для понимания и применения, поскольку назначение права - регулировать общественные отношения, обеспечивать их стабильность и оптимальность. Перефразируя известное изречение, об этом термине можно сказать: вред от него невозможен, а польза весьма вероятна.
"Сама живучесть термина "интеллектуальная собственность", каким бы неточным он ни был при ближайшем рассмотрении, лучше, чем что-либо другое, доказывает удачность данного названия той совокупности прав на результаты интеллектуальной деятельности, которая возникает у их создателей и правообладателей".2 "Язык правдив даже в своих ошибках, язык даже в своих капризах верен какой-то истине" (З. Фрейд).
В любом случае интеллектуальная собственность - собственность особого рода. Интеллектуальная собственность не является разновидностью права вещной собственности, это самостоятельный правовой институт. Относящиеся к интеллектуальной собственности права называют правом интеллектуальной собственности потому, что их следует защищать также "основательно", как вещные права, а не для того, чтобы распространить на них порядок (определения, способы защиты), касающиеся прав вещной собственности.
1См.: Мамардашвили М.К. Лекции по античной философии. М., 1997. С. 226.
2Сергеев А.П. Право интеллектуальной собственности в Российской Федерации. М., 1996. С. 14.